Парадная дверь, которая в нашем старом корпусе была канонически заколочена, нынче, у оккупантов, работает — даже крыльцо под затейливыми иллюминаторами вычищено, разорили вековые голубиные поселения, и на том спасибо. Отчего всё это не функционировало сообразно замыслу при нас, некого спросить, отчего 2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через чёрный двор университетским филологам и историкам не полагалось красивого входа в корпус, а нужно было просачиваться в боковую половинчатую дверь?.. тайна.

Зато в коридоре, тупиком упиравшемся в тот самый заколоченный ход, стояло в углу возле пятой аудитории зеркало.
Вернее, рослое трюмо с прихотливой архитектурой рамы и подзеркальным столиком, ободранным многими студенческими сумками. Конструкция, лишившаяся положенного простенка за спиною, несколько зловеще нависала над коридором, удерживаемая, словно за ворот, солидной штангой на анкерах, вбитых в угол. Ясно было, что зеркало в здании осталось от прежних, биржевых ещё, времён, что некогда поправляли перед ним шляпы и воротнички люди прагматического ума и мощной деловой хватки, а в наши годы у зеркала толклись студентки, — о гардеробе старого четвёртого, о трапе в зловонный подвал я вспоминать не хочу, — кто с расчёской, кто с шапкою в руках. Тесно было в углу, коридор узок, за спиной библиотека, отступать, как водится, некуда.

Собственная моя зеленоватая рожа показана мне была в этом зеркале перед экзаменом по теоретической грамматике: взявшись, было, за латунную ручку аудиторной двери, я осознала плоский ужас, с которым таращилось на меня отражение, обрушилась внутрь себя, повернулась и ушла прочь из корпуса, куда не глядели глаза, до самой пересдачи.

Где-то с тех пор мне и стало странно смотреться в угловое зеркало.
Раньшего качества стекло, прохладная глубина, подёрнутый ряской отошедшей амальгамы фацет, дурной оптический излом — словно усадебный пруд из медленного романа встал на дыбки, сейчас опрокинется на тебя, всплывёшь потом, облепленная собственной разобранной косой, с поводом кувшинки во рту... косы у меня не было уже не первый год, отчего фантазия делалась вовсе неспокойна. И опять же, коридор, уходящий вглубь зеркала, под углом, к заколоченной двери: если засмотреться, окажешься ненароком по ту сторону, а куда ты оттуда выйдешь — большой вопрос.

Если я ничего не путаю, зеркало уехало с нами в новый старый корпус — кажется, это именно оно стоит на лестнице, я многажды заламывала перед ним берет, но морока больше нет.

А ещё мне иногда кажется, что в тот июньский прозрачный день я всё-таки вышла вместо теорграмматики не в дверь, но в её отражение.
Это многое бы объясняло.