четверг, 06 декабря 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
0
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Дорогая ящерь.
Вот ты и дожила до тридцати восьми лет — нравится ли тебе это?.. не отвечай пока, у тебя есть год на подумать.
Будь, пожалуйста, здорова и по возможности радостна, вот тебе к праздничку Монтеверди и Филипка, как ты любишь. Не понимай буквально: до цветочков на лужочках ещё почти полгода, одиноких блужданий в стиле "а я, бедная" никто тебе не желает, это просто музыка.
Тебе, дорогая ящерь, очень не повредит помнить, что иногда бывает просто музыка.
И отдельно — Аня, я потрясена, спасибо.
Вот ты и дожила до тридцати восьми лет — нравится ли тебе это?.. не отвечай пока, у тебя есть год на подумать.
Будь, пожалуйста, здорова и по возможности радостна, вот тебе к праздничку Монтеверди и Филипка, как ты любишь. Не понимай буквально: до цветочков на лужочках ещё почти полгода, одиноких блужданий в стиле "а я, бедная" никто тебе не желает, это просто музыка.
Тебе, дорогая ящерь, очень не повредит помнить, что иногда бывает просто музыка.
И отдельно — Аня, я потрясена, спасибо.
среда, 05 декабря 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Сапа (англ. Sapa или вьет. Sa Pa) – городок на севере Вьетнама, расположен в горах на высоте 1500 метров над уровнем моря, тут очень необычный климат – в течение одного дня погода может кардинально меняться – утром холодно и стоит сильный туман и на расстоянии 50 метров ничего не видно, через несколько часов солнечно и жара. В первый день, когда мы приехали было очень холодно и мы одели на себя по две кофты, футболки, штаны и кроссовки и мерзли. На следующий день уже было жарко ходить в футболке. Французские колонизаторы полюбили Сапу за климат и красоту пейзажей и приезжали сюда отдыхать. Центр города напоминает небольшие альпийские города Европы. В последние годы туризм снова возрождается. В городе много гостиниц, ресторанов и кафе с разнообразной кухней. В Сапе сохранились несколько этнических народностей: черные и разноцветные хмонги, дао, тай, зяо, сафо. Их можно отличить по традиционным костюмам, в которых они ходят. Они странно одеваются в плане температуры. Независимо от того холодно или жарко на улице большинство из них в головных уборах, полностью одеты, но при этом в тапках. Девушка — представитель Красных Дао. У нее выбриты брови. Этот пост мы пишем находясь в другом горном городе Вьетнама [...]
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
В лето тысяча девятьсот восемьдесят третье папа привёз из Японии видеомагнитофон.
Fisher, под кассету Betacam, не VHS, — вот сейчас мы и поняли, сколько кому лет, — но в городе он был одним из первых, и особого значения стандарт не имел, а что имело значение, не объяснишь тем, кто не понял, о чём говорилось в первой части предложения.
Фильмы кочевали по людям, попадали в дом на день, а то на ночь: серое с красным плывущее изображение, пятидесятая копия, легендарные голоса... сколько отчаянного хлама и трэша мы пропустили через себя тогда, даже подумать страшно. Сообразительная девочка, я довольно быстро начала со вздохом говорить: "Пойду, чайник поставлю", — избавляя родителей от необходимости отгонять меня от экрана при намёке на adult content. Зато помню, как валялся на полу в корчах, в буквальном смысле, один народный нынче артист, скуля сквозь уже не хохот, но кашель: "Боря, останови", — от старого, пятидесятых годов, мультфильма про Тома и Джерри.
Откуда брались плёнки, я до сих пор не знаю.
Что-то, видимо, писалось с финских каналов, потому что по нижней части экрана частенько шли именно финские субтитры, что-то привозилось командированными, что-то отлавливалось через границу между двумя Германиями и было дублировано по-немецки, и об этом разговор отдельный.
Кун-фу драма "Восемнадцать бронзовых бойцов", рассказывающая о каком-то китайском императоре, постигающем инкогнито основы боевых искусств и не-боевой мудрости в, разумеется, монастыре Шаолинь, говорила именно что сочными немецкими голосами. Резвого подавальщика в забегаловке, где китайские труженики кушали рисовые колобки, подзывали зычным "кельнер!", сына неба, златоликого, с косою по крестец, в расшитых негнущихся шелках, именовали почтительно "кайзером". Это несколько снижало общий пафос ленты, но становилось источником бесконечной радости.
Императора, надо сказать, гоняли по монастырю курткой для кун-фу, как всякого салагу: а пусть узнает на своей шкуре, что такое подчинение и доминирование настоящая работа над собой. Лупили нещадно, держали впроголодь, периодически отправляли с метлой на плац... в общем, воспитывали настоящего мужчину. Всякий раз, получив два наряда вне очереди или в морду, император, осознавая, что всё это делается исключительно для его пользы, кланялся наставнику, сложив руки перед грудью традиционным боевым образом, кулаком одной в ладонь другой, и произносил:
— Ich danke euch Meister!..
Лет прошло — сами считайте, сколько, но и теперь, стоит жизни меня чувствительно поучить, я вспоминаю эту фразу и начинаю неистово ржать.
Аллюзии, цитаты, дураком помрёшь.
Fisher, под кассету Betacam, не VHS, — вот сейчас мы и поняли, сколько кому лет, — но в городе он был одним из первых, и особого значения стандарт не имел, а что имело значение, не объяснишь тем, кто не понял, о чём говорилось в первой части предложения.
Фильмы кочевали по людям, попадали в дом на день, а то на ночь: серое с красным плывущее изображение, пятидесятая копия, легендарные голоса... сколько отчаянного хлама и трэша мы пропустили через себя тогда, даже подумать страшно. Сообразительная девочка, я довольно быстро начала со вздохом говорить: "Пойду, чайник поставлю", — избавляя родителей от необходимости отгонять меня от экрана при намёке на adult content. Зато помню, как валялся на полу в корчах, в буквальном смысле, один народный нынче артист, скуля сквозь уже не хохот, но кашель: "Боря, останови", — от старого, пятидесятых годов, мультфильма про Тома и Джерри.
Откуда брались плёнки, я до сих пор не знаю.
Что-то, видимо, писалось с финских каналов, потому что по нижней части экрана частенько шли именно финские субтитры, что-то привозилось командированными, что-то отлавливалось через границу между двумя Германиями и было дублировано по-немецки, и об этом разговор отдельный.
Кун-фу драма "Восемнадцать бронзовых бойцов", рассказывающая о каком-то китайском императоре, постигающем инкогнито основы боевых искусств и не-боевой мудрости в, разумеется, монастыре Шаолинь, говорила именно что сочными немецкими голосами. Резвого подавальщика в забегаловке, где китайские труженики кушали рисовые колобки, подзывали зычным "кельнер!", сына неба, златоликого, с косою по крестец, в расшитых негнущихся шелках, именовали почтительно "кайзером". Это несколько снижало общий пафос ленты, но становилось источником бесконечной радости.
Императора, надо сказать, гоняли по монастырю курткой для кун-фу, как всякого салагу: а пусть узнает на своей шкуре, что такое подчинение и доминирование настоящая работа над собой. Лупили нещадно, держали впроголодь, периодически отправляли с метлой на плац... в общем, воспитывали настоящего мужчину. Всякий раз, получив два наряда вне очереди или в морду, император, осознавая, что всё это делается исключительно для его пользы, кланялся наставнику, сложив руки перед грудью традиционным боевым образом, кулаком одной в ладонь другой, и произносил:
— Ich danke euch Meister!..
Лет прошло — сами считайте, сколько, но и теперь, стоит жизни меня чувствительно поучить, я вспоминаю эту фразу и начинаю неистово ржать.
Аллюзии, цитаты, дураком помрёшь.
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
0
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Наткнулась совершенно случайно на абсолютно замечательную вещь Красота внутри, всего 6 раз по 6-7 минут.
Как и все философское заставляет задуматься. Лично меня о том, сколько во мне меня.
Как и все философское заставляет задуматься. Лично меня о том, сколько во мне меня.
понедельник, 03 декабря 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Запах табака от одежды — объективное зло, его и сами курильщики часто не переносят.
А вот поди ж ты: пришла домой из курящего кафе, мимодумно вывесила шерстяную кофточку на балкон проветриваться, и вдруг поняла, что с этим запахом, с этой процедурой выставления прокуренных вещей на холод у меня накрепко связано ощущение счастья, полной радостной жизни и праздника. Сидели в гримёрке, переписывали сценарий; трепались после спектакля; ушли на лестницу от музыки и гомона; с кем-то из любимых старших коллег, с кем-то из лучших друзей и самых своих отползли на уголок стола от общего застолья, и теперь надо перекинуть свитер через перекладину плечиков, вывесить. Балконная дверь, приросшая к проёму от перемен погоды, как-то особенно звякает, когда её дёргаешь, держа вешалку на отлёте.
Чем дольше я строю в голове мир, тем отчётливее понимаю, что мы бываем счастливы не от внешних причин и нет бессмысленнее вопроса, чем "что для вас счастье?".
Наш учитель физики, Сергей Сергеич, ходячая фобия, бабайка всей английской школы, жестоко пресекал попытки дать определение явления через "это когда", но тут получается именно это когда — сошлось, заиграло, сработало. Лакмус посинел — щёлочь, запело в голове, засветилось в груди — счастье, формулируй не формулируй, так оно и есть. Если совсем постараться, можно отглагольными существительными, но "интересная работа, мир во всём мире, материальное благополучие, здоровье" — это явно о другом.
Понятно, что счастлив ты не запахом табака от свитера, что это лишь знак, и всё начинается с той самой интересной работы, с любимых людей, с правильных слов, но сами по себе известь, песок и зола стеклом не станут, даже если много набрать.
Я, надо признаться, терпеть не могу задушевную интонацию просветлённого, который норовит поделиться очередной постигнутой тайной веков в режиме мастер-класса.
Какое мастерство, когда именно в моменты лёгкой ясности под пение в голове понимаешь снова и навсегда, насколько ты, во-первых, дурак, во-вторых, смешнее, нелепее и неожиданнее устроен, чем привык знать. И самое смешное, что где-то в тебе, в этом устройстве, помещается возможность ровно всего, что делает элементы — миром, вот как длина волны только в глазах превращается в цвет.
Это же устройство предполагает, что всякая мимолётная ерунда используется тобой для производства едва ли не смысла жизни.
Хотя самое дивное цветное стекло тоже варят не из ценных материалов.
А вот поди ж ты: пришла домой из курящего кафе, мимодумно вывесила шерстяную кофточку на балкон проветриваться, и вдруг поняла, что с этим запахом, с этой процедурой выставления прокуренных вещей на холод у меня накрепко связано ощущение счастья, полной радостной жизни и праздника. Сидели в гримёрке, переписывали сценарий; трепались после спектакля; ушли на лестницу от музыки и гомона; с кем-то из любимых старших коллег, с кем-то из лучших друзей и самых своих отползли на уголок стола от общего застолья, и теперь надо перекинуть свитер через перекладину плечиков, вывесить. Балконная дверь, приросшая к проёму от перемен погоды, как-то особенно звякает, когда её дёргаешь, держа вешалку на отлёте.
Чем дольше я строю в голове мир, тем отчётливее понимаю, что мы бываем счастливы не от внешних причин и нет бессмысленнее вопроса, чем "что для вас счастье?".
Наш учитель физики, Сергей Сергеич, ходячая фобия, бабайка всей английской школы, жестоко пресекал попытки дать определение явления через "это когда", но тут получается именно это когда — сошлось, заиграло, сработало. Лакмус посинел — щёлочь, запело в голове, засветилось в груди — счастье, формулируй не формулируй, так оно и есть. Если совсем постараться, можно отглагольными существительными, но "интересная работа, мир во всём мире, материальное благополучие, здоровье" — это явно о другом.
Понятно, что счастлив ты не запахом табака от свитера, что это лишь знак, и всё начинается с той самой интересной работы, с любимых людей, с правильных слов, но сами по себе известь, песок и зола стеклом не станут, даже если много набрать.
Я, надо признаться, терпеть не могу задушевную интонацию просветлённого, который норовит поделиться очередной постигнутой тайной веков в режиме мастер-класса.
Какое мастерство, когда именно в моменты лёгкой ясности под пение в голове понимаешь снова и навсегда, насколько ты, во-первых, дурак, во-вторых, смешнее, нелепее и неожиданнее устроен, чем привык знать. И самое смешное, что где-то в тебе, в этом устройстве, помещается возможность ровно всего, что делает элементы — миром, вот как длина волны только в глазах превращается в цвет.
Это же устройство предполагает, что всякая мимолётная ерунда используется тобой для производства едва ли не смысла жизни.
Хотя самое дивное цветное стекло тоже варят не из ценных материалов.
пятница, 30 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
У Золя я прочитала всего два романа. Один очень меня порадовал всем, а читая второй я раздражалась, бесилась и недоумевала. Сейчас наткнулась на сериал "Дамское счастье".
Пойду оценю.
***
Пошла. Оценила. читать дальше
Пойду оценю.
***
Пошла. Оценила. читать дальше
четверг, 29 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
И что я делаю вместо того, что бы быстренько соорудить презентацию и сладко спать?
Правильно, смотрю "Код убийства". Какое счастье, что там всего 3 серии.
Правильно, смотрю "Код убийства". Какое счастье, что там всего 3 серии.
среда, 28 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Вот интересно, кто-нибудь когда-нибудь ставил "Ревизора" про абсолютное счастье?
Неправильное, не имеющее ничего общего с благополучием и самореализацией, хмельное, дурное, самообман... но счастье, минутный взлёт, морок, стоящий всего здравомыслия мира.
Хлестаков ведь по сути — мелкая творческая нечисть, вроде шекспировского Пака, конденсатор и преобразователь человеческих желаний, страхов, надежд, всего тайного и не вполне осознанного. Бокал гофмановского пунша, заставляющий почтенных господ кидаться париками и плясать вокруг стола. Это всё нелепо и неподобающе, потом господам будет не по себе, но праздник непослушания — это всё-таки сперва праздник.
Иван Александрович, душечка, ведь даже не то что верит во всё, что рассказывает, он это создаёт, производит качественную иллюзию из материала заказчика, меняет пусть не мир, но картину мира... собственно, так ли велика разница. Делать это проще без царя в голове, будучи медиумическим проектором, подвижной и пластичной сущностью, фейским подменышем, которого потом проклянут, но нет-нет, да вспомнят с томлением по самому-себе-другому и по нездешнему.
Может быть, всё дело в том, что от слова "сатира" мне делается тоскливо, как в казённом коридоре, в очереди в сорок человек.
А может быть в том, что у любого альрауна и филистера, у любого не-музыканта тоже есть право на высокий — по его росту! — порыв и выход за собственные пределы, пусть выразится всё это в пешей прогулке по морозу в шёлковых чулках, и здесь не обойтись без волшебной дудки, без игры и некоторого помрачения... в конце концов, в театре тоже гасят свет, готовясь поднять занавес.
Неправильное, не имеющее ничего общего с благополучием и самореализацией, хмельное, дурное, самообман... но счастье, минутный взлёт, морок, стоящий всего здравомыслия мира.
Хлестаков ведь по сути — мелкая творческая нечисть, вроде шекспировского Пака, конденсатор и преобразователь человеческих желаний, страхов, надежд, всего тайного и не вполне осознанного. Бокал гофмановского пунша, заставляющий почтенных господ кидаться париками и плясать вокруг стола. Это всё нелепо и неподобающе, потом господам будет не по себе, но праздник непослушания — это всё-таки сперва праздник.
Иван Александрович, душечка, ведь даже не то что верит во всё, что рассказывает, он это создаёт, производит качественную иллюзию из материала заказчика, меняет пусть не мир, но картину мира... собственно, так ли велика разница. Делать это проще без царя в голове, будучи медиумическим проектором, подвижной и пластичной сущностью, фейским подменышем, которого потом проклянут, но нет-нет, да вспомнят с томлением по самому-себе-другому и по нездешнему.
Может быть, всё дело в том, что от слова "сатира" мне делается тоскливо, как в казённом коридоре, в очереди в сорок человек.
А может быть в том, что у любого альрауна и филистера, у любого не-музыканта тоже есть право на высокий — по его росту! — порыв и выход за собственные пределы, пусть выразится всё это в пешей прогулке по морозу в шёлковых чулках, и здесь не обойтись без волшебной дудки, без игры и некоторого помрачения... в конце концов, в театре тоже гасят свет, готовясь поднять занавес.
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Я очень люблю книги. Я люблю читать. В детстве я поглощала книги в огромном количестве. Причем оторвать меня было очень сложно. Помню как то раз, когда подруга в автобусе попыталась отобрать у меня книгу, что бы со мной пообщаться, я умудрилась вцепится в том зубами, поскольку руки были заблокированы. Что бы вынуть меня из очередного мира, нужно было очень постараться. Это сейчас я научилась нырять и всплывать, а тогда я не могла заставить себя остановится, пока не переворачивала последнюю страницу.
Сейчас я читаю значительно меньше, в основном в дороге (в сумке у меня всегда лежит как минимум один томик и да мне очень не хватает е-book) или в городе, но не дома.
И оглядываясь на весь свой книжный багаж, я вижу довольно странную, может только по-моему мнению, картину. Получается так, что я читала что-то, что довольно редко кто читал, а что-то, что читали почти все мои знакомые не читала. И это почти не зависит от жанра. С чем это может быть связано?
Сейчас я читаю значительно меньше, в основном в дороге (в сумке у меня всегда лежит как минимум один томик и да мне очень не хватает е-book) или в городе, но не дома.
И оглядываясь на весь свой книжный багаж, я вижу довольно странную, может только по-моему мнению, картину. Получается так, что я читала что-то, что довольно редко кто читал, а что-то, что читали почти все мои знакомые не читала. И это почти не зависит от жанра. С чем это может быть связано?
вторник, 27 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
В одном диалоге косвенно всплыл вопрос о любимых книгах, точнее о любимой книгЕ. Вот вопрос в том, можете ли Вы назвать свою любимую книгу? Вот я не могу. У меня их много. Десятки, тонны, полки любимых книг.
Хорошо-хорошо, ради развлекалова назовите мне 5 своих любимых книг, в любом порядке. А я пойду выберу у себя пять любимых.
читать дальше
И да, кстати, что для Вас любимая книга? По мне, так это книга, которую можно читать, перечитывать сколько угодно раз и с любого места, хоть задом наперед, это раз.
Хорошо-хорошо, ради развлекалова назовите мне 5 своих любимых книг, в любом порядке. А я пойду выберу у себя пять любимых.
читать дальше
И да, кстати, что для Вас любимая книга? По мне, так это книга, которую можно читать, перечитывать сколько угодно раз и с любого места, хоть задом наперед, это раз.
понедельник, 26 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Знакомьтесь, это – Арахни. Она кокетлива, хозяйственна, и отличная ткачиха. Если вы возьмете ее себе в журнал и отнесетесь к ней уважительно, Арахни сплетет паутинку, в которую будет попадаться то, что вам действительно нужно.Нужные люди. Нужные деньги. Нужные связи. Нужные возможности. Арахни никогда не ошибается.
воскресенье, 25 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Ты подковываешь все, что к тебе приводят, а взамен тебе дается возможность подковывать все, что ты хочешь.
Такова была древняя договоренность. ...
Такова была древняя договоренность. ...
пятница, 23 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
среда, 21 ноября 2012
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
1 ноября 2012 года в витринах универмага появится эксклюзивная коллекция потрясающих платьев, созданных ведущими мировыми дизайнерами. Каждая из 10 сказочных витрин будет посвящена платью определенной диснеевской принцессы в уникальной интерпретации модного дизайнера.
HARRODS представит в своих знаменитых витринах наряды 10-ти самых ярких героинь Диснея:
Русалочка.
Мне еще понравились Аврора, Бель и Рапунцель. Теперь хочу фотографии.
HARRODS представит в своих знаменитых витринах наряды 10-ти самых ярких героинь Диснея:
Русалочка.
Мне еще понравились Аврора, Бель и Рапунцель. Теперь хочу фотографии.
вторник, 20 ноября 2012
09:14
Доступ к записи ограничен
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
понедельник, 19 ноября 2012
10:41
Доступ к записи ограничен
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
— Что же нам делать? — Ничего. Как ни странно, все будет хорошо. — Как?! — Не знаю. Это тайна.
Никогда толком не могла понять из-за чего они там сруться, теперь все стало на свои места.